Как доставляли и устанавливали Александровскую колонну в Санкт-Петербурге
Создание грандиозных обелисков и колонн из монолитного камня всегда было признаком величия и мощи великих государств. Требуется не только высокий уровень амбиций и уверенности в себе для установки огромных фаллических символов, но и невероятная сложность, а также значительные затраты на обработку, транспортировку и монтаж этих массивных вертикальных сооружений.
Античные египтяне стали первопроходцами в использовании технологии строительства величественных сооружений. Однако именно в Древнем Риме этот процесс достиг совершенства, достаточно вспомнить знаменитую колонну Траяна, которая гордо стоит в Вечном городе до наших дней.
Падение Римской империи привело к временному забвению этой технологии. В период Возрождения человечество вновь обрело умение обрабатывать, транспортировать и вертикально устанавливать массивные каменные блоки. Первоначально эти навыки были использованы для создания колонн в соборах и дворцах, а затем нашло применение и в строительстве триумфальных архитектурных памятников.
Выдающимся архитектурным шедевром стала Колонна Побед, чаще всего упоминаемая как Вандомская колонна. Она была возведена в Париже по указу Наполеона Бонапарта в 1810 году в честь Победы Франции в битве при Аустерлице, которая закрыла Третью коалиционную войну. Этот монумент является важным символом памяти и победы, олицетворяя величие и силу французской армии, которая одержала блестящую победу над объединенными силами России и Австрии.
После победы над «корсиканским чудовищем», Российская империя обрела основание для возведения торжественной колонны в Санкт-Петербурге. Несмотря на множество проектов, предложенных при жизни императора Александра I, сама идея такого сооружения не была реализована до прихода к власти его младшего брата – императора Николая I.
Принято решение не только сохранить память предшественника и событий 1812 года, но и завершить композицию Дворцовой площади, лишенной центральной архитектурной акцентуации. Было ясно, что для объединения пространства, сопоставимого с тремя московскими Красными площадями, столь же величественное скульптурное сооружение, как Медный всадник, не подойдет из-за своих огромных размеров. Наоборот, вертикальный монумент представлял собой идеальное решение. В начале 1829 года император Николай I объявил открытый конкурс на возведение данного сооружения. Победителем стал придворный архитектор Огюст Монферран, на тот момент руководивший строительством Исаакиевского собора.
Имея практический опыт добычи, обработки, доставки и установки гранитных монолитов, француз выделялся среди других мастеров своего дела. Каждая из сорока восьми колонн, украшавших четыре портика собора, достигала высоты семнадцать метров и весила сто четырнадцать тонн. Его внушительное портфолио работ не имело себе равных в Петербурге.
Первый предложенный Монферраном проект квадратного в сечении обелиска, украшенного барельефами, изображающими события войны 1812 года, был отвергнут императором. Николай настоял на том, чтобы в качестве основного прототипа была выбрана та самая Вандомская колонна с оговоркой, что петербургский монумент должен был превзойти ее не только изяществом, но и высотой. Пожелание заказчика было исполнено – наш Александрийский столп оказался выше парижской Колонны побед на три метра.
В целях справедливости, следует отметить, что мы не единственные, кто обеспокоен размерами – построенная девятью годами позже лондонская колонна Нельсона специально была создана на четыре метра выше Александровской. Еще более любопытно отношение к стремлению владеть чужими фаллическими символами. Наполеон едва ли не пытался переправить колонну Траяна из Рима в Париж, а Гитлер мечтал после победы над Англией украсть колонну Нельсона и установить ее в центре Берлина.
От Пютерлакской каменоломни до Санкт-Петербурга
Камень, подходящий для создания триумфальной колонны в Петербурге, Монферран присмотрел еще до того, как Николай I объявил о своем желании возвести монумент, посвященный победе над Наполеоном. В 1827 году архитектор отправился в Пютерлакский карьер, расположенный в семидесяти пяти километрах от Выборга, чтобы отобрать очередную партию гранитных заготовок для колонн Исаакиевского собора.
Осматривая скалы, очищенные рабочими каменоломни, Монферран увидел идеальный монолит без трещин. Его толщина была не менее семи метров, а длина – более тридцати пяти. Он попросил владельца карьера, купца Василия Абрамовича Яковлева оставить камень нетронутым, как говорится, на всякий случай. И вскоре случай представился. В проекте, переданном императору, в качестве возможной заготовки фигурировала та самая «зарезервированная» гранитная скала.
Проект колонны был окончательно утвержден царским указом от 24 сентября 1829 года. Согласно документу, суммарная высота монумента, вместе с цоколем, пьедесталом и навершием с фигурой ангела, должна была составить 47,5 метра, из которых 25,6 метра приходилось на монолитный стержень. Даже с поправкой на возможные погрешности при отделении и обработке выбранного фрагмента скалы, ее 35-метровой длины должно было хватить с запасом. Помимо заготовки для стержня колонны, рабочие должны были отделить от массива 400-тонный параллелепипед для создания пьедестала.
Работы по отделению и первичной обработке монолита для колонны велись более двух лет – с конца 1829 года по весну 1832-го. При этом взрывчатка, которая в тот период уже активно применялась в каменоломнях, для его отделения не использовалась, дабы не нарушить целостность структуры гранита. Избранная Монферраном технология была простой, но очень трудоемкой. После очистки верхней части заготовки, одновременно началось формирование прорезей на оконечностях монолита и пробивка на всю длину его верхней кромки 12-сантиметровой борозды глубиной 30 сантиметров, которая должна была стать линей отрыва.
Затем со дна борозды на расстоянии 30 сантиметров друг от друга были вручную просверлены вертикальные отверстия на глубину более семи метров. Зимой 1830 – 1831 годов в отверстия была залита вода. Замерзнув, она расширилась и создала напряжение и микротрещины в камне, что в дальнейшем упростило отрыв и формирование сравнительно ровной задней кромки. Летом 1831 года по всей длине борозды заложили железные 45-сантиметровые клинья, проложив между ними и краями гранита листы из железа для облегчения вхождения клиньев и для защиты верхних кромок камня от повреждений. После отделения от массива монолит должен был опрокинуться на наклонную подстилку из упругих еловых веток высотой 3,6 метра.
19 сентября 1831 года, когда все подготовительные работы были завершены, пришло время отделить заготовку. На верхней кромке вдоль всей борозды были расставлены рабочие с массивными молотами. По сигналу они одновременно ударяли ими по клиньям, и вскоре монолит начал постепенно отделяться от скалы. К радости Монферрана трещины появлялись строго в намеченных местах. А затем, примерно через семь минут после первых ударов, монолит под действием больших деревянных рычагов и кабестанов (лебёдок с вертикальным барабаном), слегка поколебавшись, медленно и почти беззвучно упал на приготовленную для него еловую «постель».
Первоначальное скругление кромок выполнялось на месте силами 250 каменщиков, одновременно занимавшихся этим важным процессом. Для защиты поверхности колонны от повреждений при транспортировке, погрузке и выгрузке в столице, Монферран предусмотрительно решил оставить на монолите несколько предохранительных поясов большего диаметра, чем основной. Таким образом, в случае ударов сколы могли оставаться на этих предохранительных поверхностях, не нарушая основной облик.
Замечательная деталь при оглядке Александровской колонны – различие в диаметре ее нижней и верхней частей: 3,66 метра у основания и 3,19 метра у вершины. Несмотря на то, что на первый взгляд ее боковые поверхности кажутся идеально ровными, на самом деле колонна обладает слегка выгнутой формой, напоминающей бочку. Это визуальное искажение вызвано воздействием атмосферы, которая создает впечатление “съедания” части поверхности, превращая ровную форму вогнутой перед глазами зрителя.
Для преодоления этого оптического эффекта с античных времен применяется энта́зис – небольшое утолщение диаметра в районе одной трети высоты снизу. Расчет кривизны Александровской колонны для Монферрана делал выдающийся французский математик Гаврило Францевич Ламе, который в то время преподавал в недавно созданном петербургском Институте путей сообщения.
Для перевозки колонны в Санкт-Петербург известный петербургский инженер-кораблестроитель Константин Андреевич Глазырин специально спроектировал и построил на верфи Смольного монастыря баржу грузоподъемностью 1100 тонн, получившую название «Святой Николай».
Параллельно с постройкой этого судна, владелец каменоломни Яковлев занимался углубление дна и сооружением из заполненных камнем бревенчатых срубов новой пристани, размеры которой были бы достаточны для погрузки колонны. Кроме того, на расстоянии 13 метров от нее был построен аванмол идентичной конструкции. На нем установили кабестаны для фиксации баржи и управления движением гранитного монолита. Деревянные конструкции пристани и аванмола были соединены под водой бревнами, поверх которых были прибиты доски, образовавшие дно этого небольшого порта.
Ширина «Святого Николая» составляла 12,2 метра. Так что, между его бортами и стенками пристани и аванмола было минимальное расстояние. Это было сделано для того, чтобы предотвратить переворачивание баржи в случае нештатной ситуации при погрузке колонны. Забегая вперед, скажем, что это инженерное решение вкупе с наличием деревянного дна оказалось спасительным, так как нештатная ситуации, несмотря на все предосторожности, всё же произошла.
Путь от места добычи монолита до пристани составлял около сотни метров. Мешавшие части гранитных скал взорвали. После этого весь «проспект» тщательно очистили и выровняли щебнем, поверх которого продольно вплотную уложили калиброванные бревна. Движение колонны началось 3 июня 1832 года и осуществлялось с помощью восьми кабестанов. Стометровку монолит преодолел за пятнадцать дней. В 4 часа утра 19 июня Монферран отдал приказ начать погрузку монолита на баржу.
Постамент, где предполагалось разместить колонну, был обустроен ровно по центральной осевой линии палубы баржи «Святой Николай». От него, перпендикулярно стенке пристани, уложили 28 десятиметровых брусьев размером 60 на 60 сантиметров, по которым колонна должна была плавно скатиться и лечь в приготовленное для нее ложе. Однако как только центр тяжести монолита переместился с пристани на брусья, все они разом сломались, словно спички.
В результате колонна всем своим весом надавила на левый борт баржи, которая сильно накренилась. Вот здесь и выручил маленький зазор между правым бортом и аванмолом, а также деревянный «пол», придуманный Яковлевым. Вместо того, чтобы перевернуться, судно попросту застряло в замкнутом пространстве мини-порта. Кабестаны, расположенные на аванмоле, тоже сыграли свою положительную роль – канаты, которыми была зафиксирована баржа, выдержали и не дали ей провернуться вокруг своей оси под тяжестью огромного камня.
К счастью, ни один человек при падении монолита не пострадал, да и левый борт судна оставался над водой. Впрочем и особых причин для радости тоже не было, поскольку даже небольшой шторм запросто мог изменить ситуацию к худшему. В распоряжении Яковлева было около четырехсот человек. Часть из них работали у кабестанов, удерживая баржу от еще большего накренения. Другие переносили на правую часть верхней палубы и в правую часть трюма балласт в виде каменных плит, чтобы компенсировать крен. Но людей катастрофически не хватало.
Положение спас граф Юлий Помпеевич Литта, который был председателем «Комиссии о построении Исаакиевского собора» и по совместительству присматривал за работами по созданию Александровской колонны. Юлий Помпеевич в день погрузки находился на пристани и после падения монолита немедля распорядился о присылке из Фридрихсгамского гарнизона шестисот солдат в помощь Яковлеву. «Эти бравые солдаты вместе с господами офицерами, бегом, через горы, прибыли на место меньше чем за четыре часа», записал в своем дневнике Монферран. И это при том, что от Фридрихсгама до каменоломни было почти 40 километров!
Следующие сорок восемь часов прошли в борьбе за возращение баржи в вертикальное положение. Проведя двое суток без сна и отдыха, работники каменоломни и прибывшие им в помощь военные смогли решить задачу. Судно мало-помалу выправилось, а колонну надежно закрепили по центру палубы. Лишний балласт был убран вместе с обломками брусьев, недостаточная прочность которых едва не утопила два года упорного труда.
Дальше всё прошло штатно. Переход в Санкт-Петербург через Кронштадт занял четыре дня, и 1 июля 1832 года «Святой Николай» пришвартовался к пристани, которая была расположена между Зимним дворцом и Адмиралтейством. При выгрузке колонны в Петербурге ошибку инженеров во время погрузи учли – вместо мостика из бревен использовали более надежные металлические балки, поддерживаемые снизу мощными подпорками. Роль аванмола играло тяжело груженное судно, служившее противовесом, который не давал барже перевернуться в момент перемещения груза.
Финальная обработка колонны проводились непосредственно на набережной. Монолит был огорожен высоким забором, и каменотесы приступили к работе, которая заняла еще почти месяц. Страховочные кольца оставили, так как их было удобно использовать для приведения колонны в вертикальное положение при монтаже на пьедестал. Император, довольный работой подрядчика, сказал Монферрану: «Работа Яковлева окончена, дальнейшие трудные операции есть ваше дело. Не сомневаюсь, что вас ждет такой же успех, как и его».
Основание Александровской колонны
Точное место для установки Александровской колонны было выбрано после проведения геологической разведки. Ровно по центру площади характеристики грунта не подошли, но немного в стороне удалось найти пригодный песчаный «материк» (подпочвенный, ненасыпной, ненаносной пласт земли), расположенный на пятиметровой глубине. Строительство фундамента стартовало одновременно с началом работ по отделению монолита в Пютерлакской каменоломне – в ноябре 1829 года. Сперва был вырыт котлован размером 30 на 30 метров и глубиной 4,3 метра.
Для того, чтобы максимально уплотнить грунт, было забито 1250 заостренных просмоленных сосновых свай толщиной 26 – 30 сантиметров на расстоянии 70 сантиметров от центра одного бревна до центра другого. Сваи забивались с помощью копров системы Бетанкура с чугунными бабами на конце весом 1,8 тонны. Процесс забивания сваи прекращался лишь тогда, когда после восьми ударов свая уходила вглубь менее, чем на три сантиметра. В итоге грунт стал настолько прочным, что его, как писал в отчете Монферран: «даже ломом ковырнуть было трудно».
В финале сваи были обрезаны. Уровень среза определялся отметкой от воды, оставшейся после того, как котлован был специально затоплен. На свайную основу тёсовой кладкой были уложены гранитные блоки полуметровой толщины в двенадцать рядов. Блоки в двух верхних рядах соединили металлическими скобами и для предотвращения проникновения влаги залили расплавленными свинцом. Вся эта конструкция была обложена кладкой из осколков гранита и мрамора, перемешанных с вяжущим раствором.
Монферран прекрасно понимал важность работ по устройству фундамента. Ведь колонна должна была стоять исключительно под тяжестью собственного веса, без какого-либо крепления. В своем дневнике он записал: «Поскольку прочность фундамента составляет первое из условий, обеспечивающих устойчивость любого здания или памятника, легко себе представить тщание, потребное для этого этапа работы над Александровской колонной, которая по сути своей есть перпендикуляр, и малейший перекос не только повредил бы её красоте, но и мог повлечь за собой её разрушение».
Скрупулёзность наших предков дала свои плоды: во время реставрации монумента в 2003 году при обследовании фундамента с помощью сверхчувствительной аппаратуры не было обнаружено сколько-нибудь существенных отклонений от нормы ни в части целостности конструкции, ни в части ее положения относительно горизонта.
Монолит для пьедестала колонны имел форму параллелепипеда и весил 400 тонн. Он был отделен от массива скалы в карьере в июле 1831 года. Затем в течение трех месяцев его обтесывали по заданным Монферраном размерам. 5 ноября 1831 года он был доставлен в Петербург, а 3 февраля 1832 года водружен на свое место на фундаменте. После этого началась чистовая шлифовка поверхностей. К моменту выгрузки колонны летом 1832 года все работы по устройству пьедестала были завершены.
Установка Александровской колонны на Дворцовой площади
Для перемещения колонны с набережной Невы на Дворцовую площадь шесть сотен плотников соорудили между Зимним дворцом и Адмиралтейством «деревянный проспект» длиной 250 метров и шириной 30,5 метров из калиброванных бревен, которые были покрыты прочными досками. На середине длины горизонтальная плоскость переходила в наклонную, по которой монолит предстояло поднять до уровня пьедестала – на высоту 10,5 метров.
Наклонная плоскость, в свою очередь, переходила в расположенный по отношению к ней перпендикулярно горизонтальный помост, ведущий непосредственно к месту установки монумента. Используя кабестаны и систему блоков колонну вкатили до помоста за девять дней.
К монтажной платформе перед пьедесталом она двигалась уже на циклопических салазках длиной 25 метров из сосновых бревен полуметровой толщины, которые скользили по березовым каткам.
Вокруг пьедестала заблаговременно была построена кирпичная стена высотой 10,5 метров в форме квадрата со стороной 37 метров. Она послужила основанием для платформы, на которой смонтировали леса высотой 47 метров. Кроме того, на платформе «кругообразно в два ряда» в шахматном порядке были размещены 60 кабестанов. Вместе с целой системой разнообразных блоков они должны были привести колонну в вертикальное положение, поднять ее над поверхностью и с ювелирной точностью установить в центре пьедестала.
Вертикальные стойки лесов представляли собой четыре скрепленных между собой сосновых бруса размером 45 на 45 сантиметров. Верхние части десяти стоек были соединены пятью фермами, на которых крепились полиспасты – обоймы подвижных блоков, позволявшие регулировать силу и скорость подъема груза.
На двенадцати стойках находились блоки обратного вращения. Леса были укреплены со всех четырех сторон треугольными подкосами. Для обеспечения более надежного контакта подкосов с грунтом, на местах их установки были вбиты временные сваи.
Для управления кабестанами в день установки колонны можно было привлечь рабочих, занимавшихся возведением Исаакиевского собора, но император повелел «употребить к действию воротами гвардейских солдат». Таким образом, офицерам и рядовым чинам гвардейских полков, прославивших себя в войне с Наполеоном, предоставили возможность своими собственными руками воздвигнуть монумент в память об императоре-победителе Александре I, что было глубоко символично.
В общей сложности в процессе установки монолита должно было принимать участие более двух тысяч человек, 1740 из которых были гвардейцами. Датой установки монумента Николай I выбрал 30 августа 1832 года – день тезоименитства Александра I. 28 августа, с целью проверки прочности всех монтажных конструкций и механизмов, а также для слаживания действий многочисленных участников подъема, была проведена генеральная репетиция.
Монолит был поднят на высоту шесть метров и оставлен в вертикальном положении на один час, после чего возвращен в исходное положение. Всё прошло по плану. Император, присутствовавший при этом событии, остался доволен и распорядился поощрить всех участников пробного подъема деньгами и вином.
30 августа 1832 года, в день Святого Александра Невского посмотреть на установку триумфальной колонны собралось колоссальное число петербуржцев. Вся Дворцовая площадь, все прилегающие к ней улицы и крыши всех домов по соседству, включая крышу здания Главного штаба, были заняты людьми. Монферран насчитал аж триста тысяч, что едва ли было возможно для города с населением не более полумиллиона человек. Однако все очевидцы вполне солидарно говорили про сто с лишним тысяч зрителей!
Ровно в два часа дня, после сигнала колокола гвардейцы и рабочие приступили к подъему колонны. Зрители замерли, и в полной тишине был слышен лишь сухой треск кабестанов и четкие команды офицеров. Впоследствии в письме отцу Монферран писал: «Удивление, боязнь, надежда запечатлелись на всех лицах. Сейчас уже никто не признается в том, что, пока длилась установка монолита, все с ужасом опасались самой ужасной катастрофы. Не одно благородное сердце, ни разу не дрогнувшее в битвах, испытало на этот раз глубокое волнение.
Немногие знают, что в ту минуту, когда колонна съезжала с передвижного подмостка и должна была повиснуть только на канатах, три кабестана почти одновременно остановились, так как перепутались канаты нескольких шкивов, и что в этот критический момент обломился один из шкивов и обрушился вниз, туда, где стояло много людей, очень быстро отбежавших, что произвело некоторое замешательство среди окружавших меня рабочих. К счастью, солдаты, обслуживавшие кабестаны у того самого места, где это случилось, были нисколько этим не потревожены и продолжали мерно шагать. Их спокойствие передалось остальным и каждый занял свое место».
Когда колонна окончательно оторвалась от опоры и удерживаемая канатами повисла в воздухе на высоте двух метров над пьедесталом, Монферран, лично руководя действиями гвардейцев, вращавших вороты, постепенно добился остановки колебаний монолита. В этот момент по его команде шесть каменщиков начали подливать вяжущий раствор на верхнюю грань постамента, после чего солдаты у кабестанов энергично зашагали в обратную сторону, и колонна стала плавно опускаться в точности на предназначенное ей место. После того, как она застыла на пьедестале, на ее верхушке взвился императорский штандарт, что было сигналом о завершении установки, которая продлилась всего сто минут.
Один из адьютантов Николая I записал восторженную реплику императора, адресованную французскому архитектору и ставшую пророческой: «Монферран, вы себя обессмертили!» Александровская колонна стала одним из самых узнаваемых памятников не только в России, но и в мире.
Операция по установке монумента была признана современниками образцовой как с точки зрения качества проектирования и строительства монтажных конструкций, расчета потребных сил и средств, так и в плане организации процесса. Утром 31 августа рабочие начали разбирать деревянные помосты, по которым перемещался монолит. Леса и их кирпичное основание разобрали позже – летом 1834 года, когда были завершены все работы по удалению страховочных поясов, шлифовке и полировке поверхности колонны, а также по установке фигуры ангела и декоративных элементов пьедестала. Торжественное открытие монумента состоялось 30-го августа 1834 года.
Статья подготовлена с использованием материала компании «Транси»
